Почему эта тетрадь привлекла моё внимание?
Не знаю. Не могу объяснить.
Любопытство? Вряд ли.
«…Я не люблю…когда чужой мои читает письма, заглядывая мне через плечо…»
И сам не люблю читать чужие секреты…
А тут… Словно чья-то неведомая сила протянула мою руку к одиноко лежавшей на скамейке общей тетради в потёртом коричневом коленкоровом переплёте.
На вид – обычная тетрадь в клетку. Сколько их побывало в моей студенческой спортивной сумке? А эта…
Пробежав глазами первую страницу, я уже не мог остановиться…
………………………………………………………………………………
Я спросил у месяца:
- Где моя любимая?
<Владимир Киршон>
Я спросил у месяца:
- Где моя любимая?
- А как зовут твою любимую?
- Самая Обаятельная и Привлекательная, самая нежная, самая красивая, самая счастливая женщина на свете, самая добрая, самая ласковая, Маленькая, родная моя, Огонёк мой яркий, Маячок мой, Зоренька моя ясная, Родничок мой чистый, Ручеёк мой светлый, Звёздочка моя, Лебёдушка моя белая, Радость моя, Счастье моё необыкновенное, Королева моя нежная, Королева моя милая, Солнышко лесное, Дарящая радость:
- Хватит, хватит. Знаю я, где твоя любимая.
- Где она? Что сейчас делает? Жива ли, здорова?
- Да успокойся ты, жива - здорова твоя любимая. Дома она сейчас, ждёт с занятий свою дочь Настеньку, готовит ей ужин, а сама думает о тебе.
- Правда?!
- Правда, правда, не «Известия» - как ты иногда шутишь.
- Месяц, скажи мне: почему у нас с ней так?
- Как это - так?
- Ну, словно мы молекулы броуновского движения: то сталкиваемся, то отскакиваем друг от друга, а, отскочив - снова стремимся друг к другу.
- А как бы ты хотел?
- Ну, я бы хотел, чтобы наши отношения были прочными, надёжными, чтобы мы стремились друг к другу открыв свои души и протянув навстречу руки, чтобы, встретившись больше не разлучались.
- А что для этого ты сделал?
- Я люблю её, Месяц.
- Этого мало.
- А что ещё нужно? Я ведь очень её люблю, больше всего на свете, больше своей жизни.
- А она чувствует это?
- Не знаю. Мне кажется, иногда она это чувствует, иногда верит в меня, в мою любовь, называет её «неземной», а иногда вдруг говорит, что я «люблю для себя».
- А, может быть, она права, и ты сам даёшь ей повод так думать?
- Месяц, а что значит любить для себя? Объясни мне.
- Любить для себя - это значит осуществлять свои желания во благо себе, даже если они продиктованы любовью, это значит не знать предела, ограничения в своих эмоциях и бесконтрольностью этой приносить любимому человеку боль и страдания, даже не желая того, это значит стремиться доказать свою правоту, убеждать до тех пор, пока человек не устанет возражать, настаивать на своём, не замечая, что другому от этого плохо, не понимая, что другой имеет право на собственную точку зрения, не уважая это право, не принимая во внимание мнение его, не чувствуя его сомнение, переживание, боль.
- Месяц, как страшно ты говоришь. Неужели всё это есть во мне?
- Я ответил на твой вопрос. А ты уж сам решай: что в тебе есть, а чего нет.
- Хорошо, Месяц, я обязательно разберусь в себе. Но ответь мне: а если в её суждениях, в её оценках действительности присутствует ошибка, если она не замечает этой ошибки, а я её увидел, что же, мне не исправлять её? А если эта ошибка ведёт в пропасть?
- Во всяком случае, не «давить» своим убеждением, исправляя ошибку. Так можно и сломать всё. Убеждать нужно очень осторожно, деликатно, чувствуя каждый раз ту грань, тот предел, за который переступать не стоит.
- А если это не помогает, и она по-прежнему не замечает этой ошибки?
- Тогда нужно уступить. Временно отступить, успокоить, согласиться, и, на некоторое время, попытаться предать забвению предмет несогласия. Поверь - вскоре она, без твоего давления, сама всё поймёт, сама правильно оценит ситуацию и сама её исправит. И это будет значительно полезнее для вас обоих, чем твои попытки «раскрыть глаза», твоя «железная» логика. Нужно, ведь, учитывать ещё и чувство собственного достоинства твоего оппонента и считаться с ним. Считаться с доводами другого, даже, если ты полагаешь их ошибочными. У меня к тебе встречный вопрос.
- Слушаю тебя, Месяц.
- А ты сам-то всегда считаешь себя правым, а свою логику безупречной?
- Ну, конечно же, нет. Иногда, в процессе разговора, я чувствую, что захожу в тупик, а, выбираясь из него, бывало, вижу, что доводы мои зыбки и ошибочны.
- Но, всё же, продолжаешь строить на них свои рассуждения?
- Если я вижу явную ошибку - то нет. Если же чувствую и интуитивно, и логически, что прав, но меня не понимают, тогда, всё же, пытаюсь убедить, во имя истины и справедливости.
- Ну и что, борец за справедливость, многое тебе удаётся?
- К сожалению, нет. Чаще всего, люди, не найдя встречного веского аргумента, заканчивают спор, либо диспут, словами: « с тобой трудно спорить», «ты всегда прав», «тебе не докажешь», и т.п.
- А разве это не так?
- Иногда бывает и так, но это тогда, когда мы с оппонентом в разных «весовых» логических категориях, если у меня в запасе логичные доводы, а у него нет. А когда я встречаю сильного соперника с более вескими, более логичными аргументами, мне приходится считать себя побеждённым. А иногда я заканчиваю с сильным соперником спор, не найдя способ возразить ему, ну, просто, не имея правильного логичного ответа, хотя чувствую, что тот, второй, который более умело оперирует своим интеллектом, не прав.
- Стоп, стоп! Вот на это я и хотел обратить твоё внимание. А теперь представь себе, что у тебя и у твоей любимой разные взгляды на какую-то проблему, но она не может так, как ты, оперировать логикой. Ведь тогда вы в разных «весовых» категориях, и ей трудно доказать тебе истину.
- Месяц, а истина ли это?
- А ты представь, что для неё это истина, а ты, доказывая обратное, стремишься сломать её веру в эту истину, и она, чтобы не осложнять с тобой отношения, вынуждена уступить тебе, хотя, понимая, что ты не прав. Вот в этом случае она поступает мудро.
- Да я знаю это, Месяц. При этом она говорит: «Хорошо, будем делать, как ты хочешь. Я согласна, я на всё согласна».
- А как ты при этом чувствуешь себя?
- Маленьким ребёнком, капризам которого уступили более мудрые взрослые люди.
- Ну, ведь ты же сам способен оценить ваши отношения. Чего же прикидываешься простаком?
- Да не прикидываюсь я, Месяц. Мне очень грустно оттого, что у нас пока нет полного взаимопонимания.
- А ты-то её понимаешь?
- Чем дальше, тем больше, Месяц. Хотя мне кажется, что я понял её сразу, ну, после нескольких дней, недель общения. Такой сложный и противоречивый характер я встречаю впервые.
- И как ты это объясняешь?
- Понимаешь, Месяц, я очень много думал о ней. Кое-что она мне рассказала, помогла мне открыть свой внутренний мир, свою душу.
- И что же ты там увидел?
- Очень много боли и страдания, очень много разочарований в людях, в своих мечтах, в своих надеждах. С детства человек воспитывался в простой семье, в труде. Радостей было мало, а огорчений много. Рано она узнала горе потерь родных. Всё это заставило её искать для своей души защиту, создавать оборону. А тут ещё неудачная первая любовь и сильное разочарование. Такое может сломать кого угодно, разрушить его веру в хорошее, в то, что это хорошее может быть в будущем и заставить человека надеть на себя защитную оболочку из щитов и копий, из игл и шипов.
- И в каком образе это можно представить?
- Сегодня я по радио услышал старинную русскую песню. Поёт девушка, зовёт поскорее своего любимого. В этой грустной песне говорится, что злая колдунья превратила её в шиповник. Но душа у неё распускается нежными благоухающими цветами, на которых блестит роса - её слёзы. И я подумал - так это же моя Танюшка! Как точно подходит к ней это сравнение - шиповничек, колючками своими защищающийся от грубости, от подлости людской, лжи, предательства.
- И тебе приходилось натыкаться на эти шипы?
- Не без этого. Иногда уколы были очень болезненны, даже «выступала кровь», но в этом нет её вины. Скорее, это от моей собственной неосторожности, нетерпеливости.
- А почему не роза? Те же шипы, но более изысканные цветы.
- Вот именно: более изысканные. Я бы, даже, сказал: более вычурные. Роза ассоциируется у меня с чем-то тепличным, ухоженным, капризным и чопорным. Символ же моей любимой - это естество, торжество, гармония этого естества, совершенство в простоте своей и необыкновенная природная красота этого естества. Здесь ближе образ шиповничка. Может быть, его цветы менее экстравагантны, чем цветы розы, но они не менее красивы и аромат их не менее нежен. Да и не всегда роза радует глаз.
- Не понимаю.
- Ну, представь себе розовый куст среди дикой природы, например, в тайге, на берегу красавицы Угрюм-реки.
- Действительно, не вяжется как-то.
- А куст шиповника, покрытый нежными цветами и умытый утренней росой?
-О, жаль, что я не могу полюбоваться им утром - в это время я ухожу на покой, и меня сменяет солнце.
- Вот так-то, Месяц. Судьба, нелёгкая жизнь может наградить человека такой защитной реакцией, что, порой, и самому не в радость.
- Например?
- Ну, например, когда к такому человеку протягиваешь руки, открываешь душу, то от тебя шарахаются, принимая это за обман. Срабатывает защита от возможного плохого. Такому человеку лучше и легче переносить «от плохого к хорошему», а не наоборот. То-есть, лучше ожидать всё время наихудший вариант из всех возможных, а когда получается лучший, то эта нечаянная радость для него очень важна. Гораздо хуже ему надеяться на лучшее, а потом получать боль разочарования. Тогда такой человек уходит в себя, в свой мир, словно улитка в свой домик, или раковина, захлопывающая свои створки.
- А ты, сам, какой из вариантов предпочитаешь?
- Я всегда надеюсь на лучшее. Это помогает мне в настоящем, то есть мечта о хорошем, которое должно случиться в будущем, помогает преодолевать путь до него, коротать одиночество, когда оно бывает. Друзья молодости всегда считали меня оптимистом.
- Но, ведь, это чревато и разочарованиями.
- Да, конечно. Не всегда исполняется задуманное. Часто бывает, что вместо туза выпадает шестёрка, то есть, вместо наилучшего приходит наихудшее. Я это называю «получить по ушам».
- И как при этом ты себя ведёшь?
- По разному. Иногда стараюсь пересилить боль разочарования, искусственно взбадривая себя, а иногда так «зажмёт», что жить не хочется. Тогда приходит «великая хандра», опускаются руки, хочется уехать далеко-далеко в тайгу. От всех и вся, зажечь костёр и сидеть возле него целую вечность, не думая ни о ком и ни о чём.
- Но ведь ты, вроде бы, называл себя «железным»?
- Это меня звала так моя учительница. Но не за стойкость духа, а за надёжность. Я всегда старался сдержать своё слово даже в мелочах, выполнить данное мной обещание. Я и сейчас нетерпимо отношусь к «трепачам», легко дающим обещания и также легко их нарушающим.
- Вернёмся к твоей хандре, когда она бывает у тебя. А ты не подумал о том, что своим «чёрным» настроением, своими срывами, а то и надуманными, «накрученными» мыслями ты делаешь плохо своей любимой? Она ведь переживает за тебя. Мало ей своих проблем, ещё и с тобой приходится нянчиться, успокаивать тебя. А должно, ведь, всё быть наоборот. Это ты должен успокаивать её.
- Да, Месяц, об этом я тоже думаю. Конечно, как мужчина, как более сильный, я должен оберегать её покой и не давать повода для беспокойства, не расстраивать её. Должен помогать ей переносить трудности этой непростой жизни, каверзы этого «безумного, безумного, безумного мира».
- И тебе это удаётся?
- Я стараюсь, Месяц. «Я ещё не волшебник, я только учусь». Пишу ей стихи, свои сказки, свои «неземные», как она говорит, письма, которые нравятся ей, помогают, по её словам, ей жить, которые называет письмами «не от мира сего», да и меня иногда так называет. Может быть она и права - ведь в эти стихи и в эти письма я вкладываю всё, что есть у меня в душе, ничего не скрывая, вкладываю свою мечту, свою Веру, Надежду и Любовь, которые так ей нужны. Ведь она тоже мечтала всю жизнь «…любить искренне и нежно».
- А чувствуется ли твоё влияние на неё, или это проходит бесследно?
- Чувствуется. Посмотрел бы ты на неё, когда в прошлом году я звонил ей отсюда. Посмотрел бы ты, как она «…порхала по отделу после моего звонка и никакие сослуживцы, никакие начальники не могли испортить ей настроение».
- Это ты сам придумал?
- Нет, она писала об этом. Кроме того она писала, что я могу её убедить в хорошем, если она сомневается в чём-то. Даже призналась как-то, что ей передаётся на такое большое расстояние, ну, что-то вроде моего гипноза или телепатии.
- Интересно, а примеры этому есть?
- Когда я однажды проснулся оттого, что во сне вслух произнёс слово «любимая» и написал ей об этом, в ответном письме она сообщила, что с ней произошло то же самое: она проснулась, и это слово было у неё на устах.
- А она влияет на тебя?
- О, да. Я очень много перенял от неё. Её слова-«придумки», которые часто произношу, её мысли, отдельные поступки. Когда я гуляю, то всегда мысленно с ней разговариваю, иногда, даже вслух. Причём, многие обороты речи невольно произносятся не только её словами, но и интонацией. Она навсегда поселилась в моей душе, Месяц.
- Так в чём же у вас проблема?
- На мою беду не всегда мой разум оказывается сильнее моих эмоций. Иногда они так взбунтуются, что выходят из-под контроля, я страдаю сам и вижу, как страдает она. Так произошло и при нашей, такой долгожданной встрече на целых три месяца, здесь, в этой стране.
- Что же произошло между вами?
- Понимаешь, Месяц, мы оба ехали сюда с великой надеждой на лучшее. Она надеялась принять здесь окончательное решение, могущее изменить наши судьбы, надеялась на то, что со мной ей будет хорошо, на то, что я выведу её из её «серого» мира, что вылечу её от душевных болезней. Ведь я сам обещал ей это.
- И что же?
- Этого не произошло. Не получилось у меня. И она уехала с горьким разочарованием от встречи, опять уйдя в себя, в свой мир, так ничего и не решив.
- Почему же ты допустил это?
- Просто, наверное, был не готов, как врач. Не учёл всю сложность её характера, да и сам иногда допускал досадные срывы, не контролировал свои эмоции, выплёскивал обиды. Кроме того, так сложились обстоятельства, что было много внешних мешающих факторов.
- Ну, это ты брось. Нечего оправдываться. Плохому танцору всегда что-то мешает…
- Пожалуй, ты прав. О, если бы можно было вернуть назад эти три месяца!
- Ты считаешь, что смог бы всё изменить?
- Конечно же! Почему-то получилось так, что мы, как неумные хозяева магазинов, выставили в витрины не всё то самое лучшее, что есть в нас, а наоборот, самое худшее, принося друг другу досаду, обиды, разочарование.
- Ну и, всё же, как ты оцениваешь ваши отношения?
- Я много думаю об этом. Как ни парадоксально, но мне кажется, что становление наших отношений, этот сложный, трудный путь по иному и не мог сложиться.
- ???
- Да, да. Вначале была эйфория, всплеск чувств, их пробуждение, их бесконтрольный прорыв, опьянение мечтой. Всё представлялось в розовом цвете. Так долго дремавшие в нас чувства, океан накопившейся нежности, прорвались наружу. Порой мы идеализировали друг друга, не задумываясь о том, что каждый из нас - вполне реальный, земной человек со своими слабостями и недостатками. Мы не хотели видеть эти недостатки, не принимали их.
- А потом наступило разочарование?
- Друг в друге - нет. Разочарование в отдельных ситуациях, в маленьких фрагментах мечты, надежды, но не в целом, а, именно, в отдельных эпизодах. Пошли какие-то «выпендривания», обиды, а, как следствие - непонимание и колебания веры. Это, как я считаю, второй, самый трудный и болезненный этап становления наших отношений. На этом этапе много было сделано ошибок, приведших к отчаянью и колебаниям веры, но эти ошибки часто продиктованы были влиянием ситуаций, а также тоской от разлуки, когда мы не были вместе.
- Ну, а сейчас-то как?
- Ты знаешь, Месяц, чем дальше, тем больше убеждаюсь я в искренности наших чувств. Сейчас мы переболели «плохим», получили иммунитет от этой болезни, то есть хорошо представляем, что может ранить душу и не должны допускать этого, не допускать больше в наши отношения это плохое. Я думаю, сейчас идёт этап укрепления нашей веры, нашей надежды, этап надёжности наших отношений, который должен привести обоих к общей мечте, к нашему безмерному счастью.
- И что же такое - ваше человеческое счастье?
- О, Месяц, это трудно передать словами. Человечество ещё не придумало всех слов, объясняющих душевное состояние, в том числе и счастье.
- А ты попробуй, объясни мне, хотя бы в общих чертах.
- Счастье: Ну, это значит быть вместе с любимым человеком, чувствовать его тепло, принимать его нежность, ласку и обязательно самому дарить их. Пожалуй, даже, важнее дарить, чем принимать. «…Мужчина счастлив тем, что любит, а женщина - тем, что любима». Отдавать всего себя любимому человеку - это потребность счастья. Просыпаться ночью и слышать дыхание любимой, чувствовать запах её волос. Дарить ей цветы и видеть радость в её глазах. Радоваться вместе с ней и успокаивать, когда печаль застилает глаза слезами. Всегда помнить и заботиться о том, чтобы ей было хорошо с тобой, чтобы она уважала тебя за твои поступки, за твою правильность, чтобы она гордилась тобой и думала: «какой хороший мой любимый, как я счастлива с ним».
- И это - всё?
- Нет, этого недостаточно. Нужно быть единомышленником в её делах, поступках, а, если наступит необходимость поправить, то делать это так, чтобы было ей и понятно и интересно слушать объяснения. Вообще, нужно так построить жизнь, чтобы обоим было интересно, не замыкаться в четырёх стенах, не тонуть в болоте быта, и ни в коем случае не терять романтику любви.
- А это как понять?
- Ну, я считаю, что женщина для каждого мужчины, избравшего её, должна на всю жизнь сохранить в себе что-то загадочное от природы, от Бога, что-то окутанное лёгкой дымкой тайны. Избранника её должна тянуть к себе, манить эта тайна, но горе ему, если он, грубым вторжением своим в этот мир тайны, попытается разгадать загадку женщины, её смысл, свести это к обычной физиологии, к понятным явлениям.
- Что же тогда произойдёт?
- То же, что и с любознательным, упрямым и не умным ребёнком, решившим, во что бы то ни стало, узнать, как устроена его механическая игрушка. Он разберёт её, разбирая, что-то сломает, может быть и поймёт, как она устроена, но уже никогда больше не будет радовать его любимая игрушка - она будет сломана.
- Но, ведь, женщина - не игрушка!
- Не придирайся к словам, Месяц. Это я для ясности выбрал такой пример, может быть и не очень удачный…
В общем, конечно, можно без конца говорить о счастье, но главное - чтобы обоим было хорошо друг с другом и чтобы это было на всю жизнь.
- А она-то сама стремится найти, обрести с тобой это счастье?
- Конечно же, она тоже мечтает об этом, Месяц. Во всяком случае, так мне кажется. Вот только порой страх перед «…туманной далью будущего» вызывает в ней, прямо скажем, невесёлые мысли.
- Чего же она боится?
- Ну, вероятно, боится разочарования. И моего в ней, и своего во мне. Боится, что я её придумал и люблю не её, а придуманную, а когда узнаю, какая она на самом деле - разочаруюсь. А она, как считает, может при этом потерять всё, то есть «…налететь под старость лет на рифы и разбиться». Иногда она приводит пример со своим мужем, в прошлом разведённым, перенеся его на меня, боится, что и меня будет тянуть к старому, а она не сможет этого перенести.
- Стоп! У меня к тебе два вопроса. Первый: а не придумал ли ты её на самом деле, не создал ли себе вымышленный образ? Не идеализируешь ли ты её?
- В этом случае, я давно бы ушёл туда, откуда пришёл, ибо ещё в прошлом году разглядел душу этого человека и понял её. Да, есть в ней, как и у всех, свои недостатки, но они не мешают мне любить её, безмерно любить. Я все же надеюсь, что любовью своей помогу ей избавиться от некоторых из них, а, если даст Бог, то и от всех.
- На Бога надейся, а сам не плошай. Второй вопрос: а ты, что же, застрахован от того, чего она боится - от тяги к прежней жизни? Разве её пример с мужем неудачен?
- Конечно же. Я уже объяснял ей, что ситуации у нас прямо противоположные. В её примере от него ушла жена. У него остался неизгладимый след от потери, незаживающая рана утраты. Человек всегда жалеет о потерянном, когда от него уходят, когда берут то, что принадлежало ему. Срабатывает рефлекс: «это моё и я не хочу отдавать». Я же сам ухожу от этого, я бегу от своей теперешней жизни, жизни без любви, без чувств, жизни по обязательству, как тюремное заточение. Я стремлюсь к тому, о чём мечтал всю жизнь, стремлюсь к своему неземному счастью, к Великой Любви, которая, оказывается, есть на белом свете.
- А ты уверен, что это не пройдёт у тебя со временем, и тогда ты опять будешь искать эту Великую Любовь, а её сделаешь несчастной, бросив, всё же, «на рифы»?
- Это невозможно, Месяц. Ну, во-первых, я верю, что меня ждёт небывалая награда её души. Понимаешь, за всю её жизнь, безрадостную, трудную, у неё скопилось в душе столько нерастраченной нежности, кладезь этой нежности. Вот, только, даже сама она не представляет это. Ей кажется, что душа у неё окаменела. Но я-то смог разглядеть эту душу и верю, что смогу её оживить. Вот тогда на меня и обрушится эта лавина нежности, которой хватит до конца дней моих. Кроме того, нельзя ни на секунду забывать, что «…счастье - капризная штука, нестойка, порою, как дым…», что оно очень хрупко, что нужно всю свою жизнь беречь его, беречь душу любимой от ран, от обид, от разочарований. Тогда можно и счастье сохранить до последнего вздоха. Да и возраст, Месяц, уже заставляет думать о том, что этот дар судьбы дан тебе свыше до самых последних дней твоих.
- Ты говоришь о неистраченной нежности. И опять у меня к тебе два вопроса по этому поводу. Первый: а чувствуешь ли ты сейчас проявление этой нежности?
- Сейчас - да. Ты знаешь, раньше она не могла даже написать слово «любимый», не то, что произнести его. Так уж была воспитана, не могла пересилить себя. Но постепенно душа её теплела, оживала, тянулась ко мне, И, вот, сначала, как великую награду, получил я заветные слова в её письме. Сперва робко, неумело, а потом всё уверенней звучали они, а теперь эти слова звучат прекрасной мелодией любви почти в каждом письме. И в говорящих письмах пару раз она произносила слово «любимый». С трудом, проглатывая буквы, но всё же смогла пересилить себя. С какой радостью слушаю я эти места. Вот, правда, при общении с ней, я пока их не слышу, вернее, я их чувствую - она произносит их мысленно. А вслух пока не может. Но я знаю: придёт мой час - она обнимет меня и произнесет шепотом: «я люблю тебя…». Нужно терпеливо ждать и не только ждать, а помочь ей раскрыть свою душу, и я постараюсь ей помочь.
- Второй вопрос. Вот опять же о неистраченной нежности: но ведь у неё есть кому отдавать эту нежность, есть дочь Настя?
- Ну и что? У меня тоже есть дочь. Я тоже отдаю ей свою нежность, но это совсем другое чувство. Чувства материнства и отцовства - это как параллельные прямые с чувствами любви к мужчине и женщине, каждая прямая имеет своё начало, свой отдельный источник нежности, и они не пересекаются, не мешают друг другу. Да и любовь-то совсем разная. Смешно даже их сравнивать и смешивать. Я люблю свою дочь, но это совсем не та любовь, которая сейчас горит, бушует во мне к моей любимой. Они не могут быть соперниками моих чувств. Я думаю, что она это понимает, как и всякий умный человек.
- А как ты решишь проблему с дочерью, если уйдёшь из своей семьи?
- Никто не в праве лишить меня отцовства. Никто не в праве запретить нам встречаться, приходить ей к нам, воспитывать её мной, следить за её учёбой, жизнью.
- А как она перенесёт твой уход?
- Вот и мою любимую тоже мучает этот вопрос. Это, пожалуй, самое главное препятствие на её пути ко мне. Она считает это тупиком.
- А ты?
- А я считаю, что гораздо хуже будет всем, в том числе, окружающим меня в семье, видя, как я живу и мучаюсь, страдаю. От этих мучений отношения в семье станут, да, пожалуй, уже стали невыносимыми, а это, безусловно, отразится на ребёнке. И, конечно же, намного хуже для дочери моей жить в таком аду, чем смириться с моим уходом, но, ведь, связь со мной не прервётся, и я останусь для неё отцом. Я помню, в прошлом году, после возвращения с первого заезда в нашу Сказочную Страну Утренней Свежести, старшая дочь, будущая замужем и имеющая свою семью, заявила нам: «вы бы уж лучше развелись, что ли». И она была права. Лучше разойтись, чем мучиться самому и мучить других. Из двух зол - это наименьшее.
- Да, непросто всё у тебя. Но, наверное, если ты так добиваешься счастья, то добьёшься его. По-моему вы оба имеете на него право.
- Да, Месяц. Но она - больше. Потому, что в жизни своей радости у неё было меньше. А я буду счастлив даже тем, что ей будет хорошо. Даже, если случится невозможное, если произойдёт трагедия и мы не будем вместе, я всё равно молю Бога о том, чтобы он подарил ей такое долгожданное счастье. Она его заслужила.
- Ну, ладно, заболтался я тут с тобой. А мне пора и в другие страны, в другие земли. И к твоей любимой я загляну. Она сейчас уже спит. Буду навевать ей сон. Что бы ты хотел, чтобы она увидела во сне?
- Мою Самую Главную Сказку.
- Знаю я твою сказку.
- Откуда?
- А я заглядывал к тебе в окошко, когда ты её писал, и прочитал её.
- Ну, так плыви же, Месяц, к ней быстрее. Она так нуждается в радости, в счастье. Дай ей их во сне, всели в неё, как вселил мой Бог в меня Веру, Надежду, Любовь. А уж наяву я сам постараюсь сделать её счастливой.
- Ну, до скорого. Не скучай.
- До свидания, Месяц. Спасибо тебе.
Консанри, Синпхо.
19-21 января 1992г.
……………………………………………………………………………
На этом записи заканчиваются.
Кто и почему оставил эту тетрадь? Случайно? Может быть, выпала из пакета, а, быть может, человеку, державшему её в руках, вдруг стало плохо и его увезла «скорая»? И кто-то из сердобольных зевак бережно положил её на то место, где сидел её хозяин?
Как бы там ни было, мне кажется, что эта тетрадь стоит того, чтобы её историю узнали другие.
Я думаю, многие души останутся неравнодушными к судьбам этих, на мой взгляд, очень счастливых людей.
10.04.2004г.
